С начала пандемии у многих глухих появились проблемы в общении. Дело в том, что обязательное ношение масок затрудняет восприятие речи говорящего. Я слабослыщащая и позднооглохщая и жестового языка не знаю.
Приходится ориентироваться на губы, так как даже в слуховом аппарате я плохо слышу речь. А когда все надели маски начался кошмар. Из-за того, что я не вижу губ собеседника мне крайне сложно понять, что он говорит. Если раньше, частично по голосу и частично уловив, по губам, мимике и прочему удавалось вполне сносно общаться, то после того, как все (а чиновники почти все) надели маски это стало невозможным. Видеть губы даже не столь необходимо для понимания речи, сколь психологически важно для более адекватного восприятия диалога.
Я – москвичка. В последние годы у нас все больше делается для людей с ограниченными возможностями здоровья. Их адаптация силами Центра Социального обслуживания (далее ЦСО) и Департамента труда и социальной защиты Москвы к жизни становится все более сносной и пригодной для реального существования. Например, уже не надо, как было ранее, присутствовать лично, оформляя заявку на получение или компенсацию за самостоятельно приобретенное ТСР. Все документы можно подать через сайт ЦСО, а за оригиналами некоторых документов зайдет специалист ЦСО домой. Специалисты начали максимально идти на встречу и только по необходимости просят дополнительную информацию, а так стараются свести общение до минимума.
Но получилось, что в силу обстоятельств, мне пришлось общаться со специалистами МФЦ (центры госуслуг Москвы «Мои документы») во время пандемии. Отстояв длиннющую очередь, я попала в «предвариловку», где выдавали перчатки и маски, а потом измерив температуру и убедившись, что ты натянул обе перчатки на руки и маску правильно (т. е. закрыв нос и рот маской) пустили дальше — в зал, где за стеклом сидели тетечки-специалисты МФЦ.
Сказать, что они боялись собственной тени, не сказать ничего. А тут еще приходит странная женщина, которая мало того, что просит снять маску, вообще ведет себя не совсем нормально. Для них это ужас-ужасный, а для меня — полный кошмар, ведь все специалисты были в масках и сидели за стеклянной перегородкой. Стекло искажает голос (не знаю, как у других, а у меня так), а маска вообще делает невозможным общение. Понимать собеседницу я перестала в тот момент совсем. И поэтому откровенно сказала: либо снимаете маску, чтобы я видела ваши губы, либо пишите. Я глухая и вас не понимаю.
Снимать маску дама наотрез отказалась и на выручку пришел листок бумаги. Диалог был односторонним. Она писала, а я голосом отвечала. Наше общение было в силу скорости ее письма несколько растянутым по времени, потому, как потом мне еще все написанное нужно было прочесть, но завершилось все удачно. Вопрос был решен и процесс нужный мне начался. Можно сказать — мы победили маску! Вернее, нашли способ ее обойти безболезненно для обеих сторон.
Следующий прием был не менее забавным. Уже другая тетечка-специалист на мое настойчивое: я вас не слышу — писать не захотела, а просто печатала на планшетнике и переворачивала его ко мне каждый раз. Это, кстати, было намного легче, чем мне еще разбирать почерк и потом еще вникать в текст написанного. Дело явно было на мази, пока не пришла их главная. Она скептически смотрела на весь процесс и, судя по всему, пыталась понять, что мы делаем, задавая вопросы моей коллеге по диалогу. В итоге нас перевели на письменные работы. Не понятно почему, но наш довольно плодотворный диалог ей не понравился. И минут пять мы довольно активно переписывались, благо дело было почти завершено и вопрос практически решен. Нужную информацию уже вбили в компьютер.
Переболев коронавирусом и, имея антитела, я спокойно начала воспринимать окружающую ситуацию, но люди в масках — прямо как люди в черном, остаются для слабослышащих полной загадкой. По самым оптимистичным прогнозам — нам еще долго носить маски, а, значит мой кошмар будет продолжаться.
